Артём Триллер дал первое большое интервью. Эксклюзив «МУЗ-ТВ»!

Опубликовано Апр 21, 2022 88 0

У Александра Маршала двое детей от разных отношений. Особое внимание публики приковано к его единственному сыну, 24-летнему Артёму. Зрители могли видеть наследника экс-лидера группы «Парк Горького» в проекте «Две звезды. Отцы и дети» на Первом канале. При этом мало кто знает, что Артём в музыке не новичок. Свой первый сольный альбом он записал еще три года назад – это «Carpe Diem» в жанре хип-хоп. Сейчас сын Маршала сосредоточен на роке. Артём практически не дает интервью, несмотря на повышенный интерес к своей персоне. Однако для «МУЗ-ТВ» он сделал исключение. Пообщавшись с Артёмом, мы поняли, что его ждет большое будущее. И дело не только не в качестве треков (нам одними из первых удалось их услышать). Музыкант придерживается четких жизненных принципов и путь прокладывает без помощи продюсеров (с ними молодому человека едва не пришлось судиться) и отца, что, согласитесь, большая редкость для звездных наследников. О семье, первом заработке, армейской травме и жизни Артёма Минькова в США (настоящая фамилия Александра Маршала) читайте в нашем большом материале!

Артём, первый сольный альбом ты записал в жанре хип-хоп. Почему не рок или джаз?

Слушай, я люблю всё – и джаз, и рок, и металл. Сейчас мы как раз делаем упор на рок. Скорее всего, это будет даже поп-панк с примесью всего что только возможно. А в том, что раньше работал в жанре хип-хоп, нет ничего удивительного. Он же был главным движением молодежи во всем мире. Первым дивизионом, так сказать. И в какой-то момент даже стал поп-музыкой. Впрочем, как и рок-н-ролл, и рок в свое время. Сейчас всё мешается. Коктейлей очень много.

С кем ты сейчас работаешь – это лейбл или своя команда?

Я независим и стараюсь оставаться в этом статусе. Многие хотят сотрудничать, особенно после моего появления в проекте «Две звезды. Отцы и дети» на Первом канале. Но я считаю, что у каждого своя тропинка, которую нужно протоптать. Работаю я со своей командой. Собирал её в течение долгого времени. Мы сейчас как раз находимся на нашей студии. Это Гриша. Его многие могут помнить проекту «KIT-I». «Осень уже в 15 раз, а ты еще не любила…» — строки из его известной песни. В общем, мы решили скооперироваться. Есть ощущение, что рок-музыка не только возвращается, она берет свои лидирующие позиции. Это мое мнение, не навязываю его. И Гриша был со мной солидарен.

Гриша, получается, за что отвечает?

За всю музыкальную составляющую – полностью весь продакшен. Я пишу все тексты. Так же мы занимаемся сонграйтом (песни под ключ), делаем людей счастливыми.

Я зашел на Яндекс.Музыка и понял, что ты уже три года не выпускал релизы. Это если говорить именно про цифровые площадки. Как так получилось? С чем связано затишье?

Именно тогда был написан альбом «Carpe Diem». Он получился разношёрстный. И я, кстати, позже понял, почему альбом не получил широкого признания. В начале творческого пути многие артисты, включая меня, делают ошибку, когда хотят показать все свои грани. Слушатель же должен сначала прикипеть к тебе, сосредоточиться на чем-то одном. Раскрываться по полной ты должен, когда уже получишь, например, финансовую подушку, либо достигнешь других целей в виде того же хайпа. Я же, повторюсь, раскрылся по полной. В моем случает это сработало на определенных композициях. Зато я увидел, к чему народ больше тянется, и над чем мне нужно работать. Срочно пошел на вокал. Им, если честно, пренебрегал всю свою жизнь. Прогресс виден уже сейчас.

Когда ждать новые релизы? О чем будут композиции?

Пока не могу сказать, когда будут релизы. Сейчас с этим сложно. Большинство площадок заморозили активность. Думаю, будем выгружать треки через французскую компанию Belive. На удивление она работает. Но всё зависит от того, насколько быстро мы сделаем продукт. Демки уже есть. В новых треках – мой личный опыт, я бы даже сказал, экзенстационализм. Пишем их с живой музыкой – и бас, и гитара, и барабаны. Как слышишь, за соседними стенами стучат постоянно (улыбается. – Прим.ред).

И во сколько вам обходится аренда студии, если не секрет?

Я не буду раскрывать все инсайды. Но по-хорошему, если хотите делать красиво, нужно полмиллиона рублей. Это самое малое, а так цифры, конечно, гораздо больше. Нужно все стены прошумить, проставить геометрию, плюс железо. Гриша у нас очень печется на тему качества. Затратное дело, конечно. Но если ты стараешься, то жизнь сама, мне кажется, подкидывает возможности, чтобы ты зарабатывал и двигался дальше.

Свой первый заработок помнишь?

Хорошо помню. Батя живёт в Барвихе. Там есть элитный автосервис. В 13 лет я залетел к ним мыть тачки. В день получал 500 рублей. Но тачек мыл вообще не на 500, должны были платить гораздо больше (смеется. – Прим.ред).

Как давно ты живешь отдельно от родителей?

С момента как вернулся из США, куда уезжал в 2014-м. Полтора года я учился во Флориде в старшей школе Windermere, где предпочтение отдал изобразительному искусству и спорту. И после этого у меня не срослось с местностью, хоть я и родился в Штатах. У меня двойное гражданство, получается. Помню, когда оказался на границе, услышал: «Добро пожаловать домой». Но мне от этого тепло на душе не стало. Ощущения дома там точно не было. При этом я пожил много где – и в Калифорнии, и во Флориде, и в Эрканзас гонял. Многие в нашей стране мечтают уехать в США. И когда с пеной у рта доказывают мне, что обязательно это сделают, у меня возникает первый вопрос: «Бро, ты любишь мыть посуду?». Это, во-первых. А во-вторых, кому ты там нафиг нужен? Мы все так любим США по идеальной картинке из кино, которое было снято давно. Правила там сейчас совсем другие. И главное мы оцениваем США по Калифорнии, Вашингтону, Нью-Йорку. А поехали в Юту или Арканзас, где нет ничего, кроме гор. Или в Аризону, где одни кукурузные поля. Это все глубинка, как и у нас. В общем я вернулся в Россию раздосадованным. Опыт я получил, но радости мне это не прибавило. Лично для меня у людей там не оказалось достаточно определенных человеческих качеств. Россию я люблю за душевность. Многие знают про мое двойное гражданство, поэтому часто спрашивают, почему я здесь, а не там. А потому что я знаю, что я здесь пригодился. Я пригодился не там, где родился, получается.

А когда ты понял, что хочешь стать музыкантом?

До Штатов я вообще не думал, что стану музыкантом. Хотел быть кем угодно – автослесарем, пилотом. Когда вернулся из Штатов, решил, что нужно как-то поостепениться и начать брать гораздо больше ответственности за свои решения и поступки. Просто подошел к отцу и сказал: «Хочу служить». Он удивился и спросил: «Серьезно?». Предложил хорошенько подумать. Но я настоял на своем. По распределению попал в Ростов-на-Дону. Служил в 22-й отдельной бригаде в Аксае. Это спецназ. Потом я ушел в запас из-за травмы колена. Почти год провалялся в госпитале имени Вишневского. И там открыл в себе новую сторону, разделившую меня поровну. Эта сторона внутри меня очень ленивая и страшная, она пришла ко мне с самого дна. Я лежал с катетерами в палате после операции и смотрел в потолок. Чтобы не сойти с ума, начал писать стихи. Позже стал читать их другим пацанам, которые попадали в госпиталь. На тот момент в самом разгаре был Сирийский конфликт. Многие пострадали. Помню, ко мне подселили старшину по имени Андрюху. Он был прошит вдоль и поперек.

И как пацаны отреагировали на стихи? Не боялся их читать?

Боялся. Но когда находишься с людьми долгое время в замкнутом пространстве, начинаешь им доверять. Мы не говорили на военные темы, больше на бытовые. А когда начинал читать свои стихи, видел, что у многих пацанов что-то в глазах меняется. Объясню на примере. Был там один парень на искусственном обеспечении. Уже никто не верил, что придет в себя, а он очухался. Первое что парень сделал – это позвонил жене. У них была дочь. Жена сказала, что все кончено, что у нее ест сын от другого человека. Я был свидетелем этого разговора. У человека все внутри сломалось. Он и так был поломан, учитывая, что видел во время боевых действий. Он и остался жив с надеждой, что вернется домой к жене и дочери. Но их не стало в его жизни. Я читал этому парню юмористические стихи. Видел, как он улыбается. Тогда я и смекнул, что с этим нужно работать. Когда вышел из госпиталя, жизнь понеслась абсолютно другая.

А что отец говорил о твоем раннем творчестве?

Сначала косо на меня смотрел. Есть созвучие, а есть прямая рифма. Я выбирал созвучие, так как это тренд. Отец, как представитель старой гвардии, этого не понимал. Сейчас он, конечно, врубился и сам созвучие выбирает.

Личный опыт в треках – это здорово.

Я не читаю о том, чего не знаю. Люди по-другому оценивают мою музыку. Многие до сих пор считают меня «золотым ребенком». Пусть считают. Я никому ничего не должен объяснять. Кто захочет, тот увидит, разберётся.

Как относишься к тому, что многие дети звёзд пытаются пробиться за счет родителей?

Абсолютно адекватно. Каждый летает как хочет, особенно в нашей жизни. Мы на этом шарике заперты. Нам нужно как-то развлекать себя. И каждый развлекается по-своему. Я выбрал путь самурая, который сам себе прокладывает дорогу, хотя у бати огромное количество ресурсов. При этом у него когда-то ничего этого не было. Он уехал из Советского союза в США и качал там стадионы. У него же получилось? Чем я хуже его? В моих жилах течет его кровь. Среди моих сверстников немало тех, кто из звездной семьи. И не все они пользуются связями родителей. Например, Никитос Пресняков. Он красавчик! То, как он развивается, вызывает только уважение. Есть другие примеры. Но не хочу о них говорить. Это выбор каждого. Если у тебя есть ресурс, почему бы им не воспользоваться. И тем более, если есть результат, не важно, как ты его добился. Победителей не судят. Но, конечно, лучше всего, когда есть честность перед самим собой. В один может же не стать тех, кто сверху над тобой, кто дал жизнь и все возможности.

Неужели отец ни разу не предлагал тебе свою помощь?

В 2017 году под псевдонимом TRILLA я выпустил трек «На расстоянии». Отец помог с клипом на него – докинул денег. Для работы над клипом мы сняли дом, где как раз состоялся разговор. Я тогда сказал отцу, что мне больше не нужны деньги, но попросил его свести с нужными людьми. И я начал знакомиться с акулами нашего шоу-бизнеса. Не буду называть никаких имён. Это люди, которые якобы с колен поднимали наш шоу-бизнес, когда ничего не было. Но они меня не впечатлили. Кроме разговоров и желания заработать на мне, ничего не увидел. Я был для них просто очередным клиентом, так сказать. И в том, что мы сейчас равняемся на Запад, нет ничего удивительного. Там – качество. А у нас в стране дядьки в лице продюсеров дожимают молодых ребят, не дают развиваться. Естественно, что после этого еще больше хочется все самому настраивать и уверен, за нами будущее.

Интересно, а из-за чего вы можете с отцом поссориться?

Есть одна больная тема. Дома я всегда все закидываю в посудомойку, а отец по старинке руками моет. Когда приезжал к нему готовиться к проекту «Две звезды» спорили на эту тему. Я мог помыть всю посуду, но какую-нибудь вилку забывал. И у нас из-за этих вилок постоянно кипиш был. Это очень прикольно на самом деле, что есть такие колкие моменты. Это показывает, что мы оба живы. Эти моменты я и вспоминаю потом, они самыми смешными кажутся. Тебя это поначалу немного мурашит, потом оказывается самым крутым опытом.

Бытовуха, получается. Слушай, а можно сказать, что проект «Две звезды. Отцы и дети» вас сблизил?

Я к нему и приехал домой, чтобы мы начали сыгрываться, срастаться. Это же дуэтная история, важно чувствовать друг друга. У бати, помню, в 2017 году был концерт в Yotaspace. Сейчас это ГЛАВCLUB Green Concert. Он спросил у меня: «Выйдешь в середине попурри?». Я: «Без проблем!». У меня было всего два дня на подготовку. Я попросил его музыкантов со мной поработать. Им казалось это невозможным. Отец так переживал перед моим выходом на сцену. Помню его взгляд за кулисами. Ничего хорошего в нем точно не было (смеется. – Прим.ред). Я выхожу в зал, вижу тысячи людей. Ком в горле. Понимаю, что это вообще не моя аудитория. Я пришел туда с хип-хопом, понятно, что переделал треки, но все равно. Самый важный момент в любом выступлении – вступить. Если ты не влетаешь, то потом собираешься до самого конца. В итоге я вступил. Раз песня, два песня. Ухожу за кулисы – слышу овации. Оказалось, что всем понравилось. Даже бабушек и дедушек смог раскачать. Отец остановил меня за кулисами и сказал: «Я знаю, кто ты, а ты знаешь, что делать». С того момента у меня полный карт-бланш, газ вперед (улыбается. – Прим.ред). До Yotaspace у меня не было опыта работы с отцом. Но и тогда мы дуэтом не выступали, а я об этом очень мечтал. Благодаря проекту «Две звезды. Отцы и дети» удалось осуществить задуманное.

А почему ты вообще согласился участвовать в проекте «Две звезды. Отцы и дети»?

Когда меня спросили, я сказал, что подумаю. Были сомнения. Но в какой-то момент задал себе вопрос: «Бро, сколько твоему бате лет? Вот ответь на вопрос». Разговор с самим собой такой, знаешь. И я понял, что все же близится к своему апогею, нужно брать быка за рога и успеть с ним выступить, потому что мечта есть мечта. И как только я сказал «да», у меня на удивление пропал мандраж. Я начал готовиться. Вспомнил своего преподавателя по вокалу Александра Сергеевича Полякова. Мы с ним не общались после моего выпуска из МГУ, где я был на вокальном отделении. Мы начали заново раскручивать мой потенциал. И буквально за месяц Александр Сергеевич меня подготовил к тому уровню, который зрители увидели.

Что в целом проект дал тебе?

Я увидел изнутри телевизионную кухню, которая когда-то у нас была на первом месте. Боюсь сказать неправильно, потому что сейчас интернет набирает обороты. Но Первый канал дает сумасшедшие мощности и вообще сумасшедший опыт на всю дальнейшую карьеру. Это машина, которая налажена и работает годами. Все прекрасно понимают, зачем они там находятся. «Две звезды» — шоу международного уровня, считаю. Огромная команда над ним работает. Большие усилия приложены, чтобы все выглядело красиво. То, что получается на выходе – это же пушка. Мне будет очень интересно наблюдать за развитием проекта. До этого я не особо вдавался в подробности. Сейчас даже стал больше наблюдать за тем же «Голосом» и его конкурсантами. Хотелось бы в нем самому поучаствовать.

Опасно, сам понимаешь. Вспомнить хотя бы историю с дочерью Алсу…

Соглашусь – либо пан, либо пропал. Но, с другой стороны, какую дорогу я выбрал? Путь самурая.

В одном из выпусков проекта «Две звезды. Отцы и дети» Нонна Гришаева сказала, что у тебя началась звездная болезнь. Как отреагировал на её слова?

Может, она что-то такое и увидела, но не мне об этом судить. Сам я так не считаю.

С кем из участников поддерживаешь связь?

Был момент, когда я заболел коронавирусом, причем в третий раз. Но именно этот раз оказался самым тяжелым. Долгое время была температура 39. Я не мог выбраться из кровати. Батя мне говорит: «Тём, ну как так? Я же тебя просил никуда не выходить». Но работа тоже нужна, особенно в такое время. Мы же пишем песни, контактируем с клиентами. Позже батя звонит ещё раз и говорит: «Шоу продолжается, еду выступать один». На тот момент мы готовили две песни «Abracadabra» и «Bang». Вторую вообще делали на финал, а тут я влетел на две недели. И вот отец один выходит на сцену с «Abracadabra». А в это время выхожу в студию по зуму. Вижу, как ему тяжело. Понимаю, что это из-за меня случилось. Но с другой стороны, никто же не застрахован. Бате ставят четверку, потому еще одну. Сильнее из-за этого расстраиваюсь. Позже выхожу на связь по зуму во время репетиции «Bang». И вижу всех других звездных детей на сцене с моим отцом. Они пришли поддержать его. Передают мне привет, желают скорее поправиться. Я к чему это все рассказываю. За полгода, что длились съемки проекта «Две звезды. Отцы и дети», образовалась маленькая семья, каждый член которой готов в любую минуту поддержать друг друга.

Артём, у тебя же есть сестра. В каких вы отношениях?

У меня две сестры. Рита – двоюродная сестра. Она жила в Киеве, но из-за всей политической ситуации ей пришлось переехать во Львов. Сестра Полина старше меня, живёт в США. Я ездил к ней в Лос-Анджелес из Флориды. Это был крутой отрезок моей жизни. Это был не тот Лос-Анджелес, который я увидел впервые в 14 лет. Туда я приехал уже взрослым человеком. По-семейному провели с Полиной время. Сестра работала с DreamWorks Pictures. Позже захотела стать драматической актрисой. Батя, помню, когда с ней виделся, просил: «Ну, давай, покажи, что ты можешь». Полина садилась, резко менялась в лице и начинала рыдать, тем самым демонстрируя свои актерские способности. Я, помню, спускался с третьего этажа и, видя заплаканную сестру, не понимал, что происходит. Спрашивал у бати, что случилось. Он отвечал: «Все хорошо». У нас в принципе в семье талантом никто не обделен. После того, я вернулся в Россию из Штатов, Полину не видел. Многое поменялось. Но, уверен, скоро соберемся за одним столом.

Ты считаешь себя красивым?

Не мне судить. А что такое красота? Вопросом на вопрос, конечно, не хорошо, но у каждого свое представление о красоте. Кто любит фантики, тот конфеты не ест.

Расскажи о своих татуировках? Вижу, их у тебя немало…

На шее набил название своего первого альбома «Carpe Diem» и маленького ангелочка – это Святой Артемий. Я его вижу его таким. Альбом спас меня. Три года назад произошла одна история, связанная с продюсерами, которые на самом деле просто играли в продюсеров и создали мне кучу проблем. Я написал изначально альбом из двадцати песен, десять из которых принципиально не выпустил. Их у меня пытались забрать через юридические махинации. Этот опыт сделал меня сильнее. Несмотря на сложную ситуацию я все равно набил название альбома. Он привел туда, где я сейчас нахожусь. Самые значимые для меня тату – на руке. Знаешь, здесь у мужиков обычно черепа разные. А у меня на кисти птичка с корзинкой и словами – семья, дружба, доверие – то, что сейчас сложно, но важно сохранить каждому человеку. Вокруг птички – терновый венок, а сверху масонский глаз. Отмечу, что это никак моего отношения к религии не отражает. На трицепсе у меня – космонавт в оконной раме, стоящий на лестничной клетке и надпись – это невыход. К сожалению, у меня был опыт потери близких людей. Именно из-за совершенных ошибок, глупостей. Видимо, из-за страха, что будущего нет, они решались на этот отчаянный шаг. Это напоминание мне самому и близким мне людям о том, что ты не космонавт и это невыход – в космос не полетишь. А эту розу я колол себе сам.

Сам?

Я же работал тату-мастером. Вообще сменил много профессий, пока искал себя. Кастет – семь лет занимался боксом, лезвие – работал барбером. На груди набито дерево, упирающееся корнями мне в сердце. Количество ветвей на нем – это количество людей, сыгравших роль в моей жизни. Листья – это все хорошее, что они оставили после себя.

Сколько всего у тебя татуировок, получается?

Если брать еще ноги и спину, то больше двадцати. Многие, у кого есть тату, задаются вопросом, как они будут выглядеть в старости. Во-первых, до старости нужно еще дожить. Во-вторых, я видел дедушек, забитых в стиле чикано, и они так круто выглядят! Мы живем один раз. И все татуировки у меня – не украшения, а напоминалки.

Когда первую тату набил?

Можно сказать, в какой-то степени это началось с бати. Когда был малой, видел, как он набил себе название группы «Парк Горького», а позже на правом плече – лычку моего деда, летчика испытателя первого класса. Сам я первую тату сделал лет в 17. Как раз тогда начал «растить» то самое дерево.

Артём, чем помимо музыки, увлекаешься?

Меня интересует жизнь во всех её проявлениях. Помимо музыки, увлекаюсь кинематографом, пишу картины маслом. Больше всего, конечно, нравится перенимать опыт у коллег по цеху, особенно у старших. Считаю, что рок-н-ролл сто процентов будет жить. Он будет жить, пока живут люди, которые его поют слушают. Никакой рэп не перебьет рок-н-ролл, с какой любовью я бы к нему не относился. Можно сказать, я родился в туре. Я этого не помню, но точно слышал стадион. А если ты его услышал однажды, то никогда не забудешь. Сейчас в целях у меня одно – делать крутой продукт, искренне радовать нашу аудиторию, дарить людям свет и тепло. В последнее время нам всем этого очень не хватает.