«Я сам поражался «Новичком»»
Один из создателей «Новичка», биохимик Владимир Углев рассказал “Ъ” о том, как создавали и испытывали это вещество, о собственном опыте отравления и о том, насколько, по его мнению, эффективен международный запрет химического оружия.
— В российских и мировых СМИ появилось много противоречивой информации о яде «Новичок». Из нее непонятно, насколько на сегодняшний день это вещество секретное. Что это на самом деле такое?
— Я много всего читаю в прессе, и поражает, что авторы этих статей о «Новичке» ссылаются в основном на специалистов, одни из которых выдают свои теоретические представления за истину, а другие намеренно наводят тень на плетень. Первые вещества-предшественники «Новичка» аналогичного ему химического строения — мощные ингибиторы холинэстераз — до 1968 года были открыто представлены в печати. С 1969 года и до сих пор в открытой научно-технической литературе России никаких публикаций на тему «Новичка» нет, так как в 1969–1972 годах в СССР был открыт новый класс амидидофторфосфонатов, фосфонатных аналогов «Новичка». Их общее химическое наименование — алкил-N1N1(амидидо) фторфосфонаты. Общее химическое наименование класса «Новичок» в традиционно используемой нами номенклатуре — О-алкил-N1N1(амидидо) фторфосфаты. Авторами открытия амидидофторфосфонатов были сотрудники Вольского филиала ГосНИИОХТ доктор химических наук Юрий Кругляк и кандидат химических наук Петр Кирпичев.
В молекуле «Новичка» атом фосфора связан с атомом кислорода спиртов, с атомом азота азотсодержащих заместителей, атомом фтора. А теперь вопрос: военные химики на Западе, зная о новых мощных ингибиторах холинэстераз из открытой научно-технической литературы СССР, могли догадаться, почему таковые публикации в 1968 году прекратились? Могли. Они такие же химики. Они точно так же могли синтезировать и обследовать этот класс соединений, увидеть в лабораторных условиях, насколько мощными ингибиторами холинэстеразы они являются. Только высокая скорость гидролиза этих веществ водой не позволяла им тогда быть использованными в качестве боевых отравляющих веществ. Думаете, они не могли догадаться и точно так же заменить этот несчастный кислород иминогруппы на серу, азот и тому подобное?
— Полагаете, они догадались?
— Конечно, догадались. Считается, что самый большой секрет живет не больше пяти лет. Не надо считать, что твой оппонент — дурак. Опять же за это время он может все твои таблицы и секретные коды вскрыть. Если даже специалисты Чехии, по признанию их президента Милоша Земана в 2018 году, работали с А-230, то на полках специалистов западных военно-химических центров вещества класса «Новичок» были как минимум с середины 1980-х годов.
— Вы сейчас не обязаны хранить гостайну?
— Все, что я знал, уже давно везде изложено. Так что я могу только подтвердить известное.
— Вы живете с семьей в Анапе, получаете пенсию, подрабатываете. Что произошло с остальными членами вашей группы по разработкам нового класса химических отравляющих веществ под руководством Петра Кирпичева?
— Петр Кирпичев умер году в 2015-м. Наш круг был достаточно ограничен. Те люди, которые работали со мной в группе Кирпичева, или уже очень старые, или в местах иных. Я не работаю в Вольском филиале ГocНИИОХТ с 1990 года.
— Как испытывали «Новичок» в институте?
— Мы на людях не испытывали, только на животных. Начиная от мышек и до подсвинков весом 70–80 кг.
— Насколько ясно и достоверно это позволяло понять, как яд будет влиять на человеческий организм?
— Практикой доказано, что все, что получается на подсвинках, однозначно можно переносить на человека. Но все равно соседи-военные перепроверяли на своих добровольцах на пороговых дозах. Пороговая доза могла быть и в случае с Навальным и его женой Юлией в Калининграде. Но ей, наверное, по ошибке сунули.
— Вы думаете, это могло быть проверкой?
— Вряд ли попыткой покушения. Скорее всего, изучалась пороговая доза: сколько надо минимально, чтобы человек почувствовал. Вы слыхали про капсулирование медикаментов — нанокапсулирование? Это делается для того, чтобы лекарство не потерялось где-то в организме. Пока оболочка капсулы растворяется, вещество доходит до того места, где оно должно начать действовать. Так вот, насколько я понял из описания состояния Юлии Навальной и самого Алексея, скорее всего, это было вещество А-242 (нервно-паралитическое отравляющее вещество, один из пяти «Новичков», которые предположительно разрабатывались в качестве боевых отравляющих веществ в СССР и России в период с начала 1970-х по начало 1990-х годов.— “Ъ”). Твердое вещество просто так через кожу вообще не «полезет», а в нанокапсулированной форме легко через кожные покровы попадает в организм.
— Что происходит с человеком, когда его поражает «Новичок»?
— При поступлении отравляющего вещества такого типа симптомы нарастают постепенно. Вначале человек испытывает страх, беспокойство, начинает потеть. Испытывает что-то вроде панической атаки. У меня это было — я сам поражался. Но я-то знал, что произошло, поэтому принимал меры. Когда же вещество поступает в организм в нанокапсулированной форме, симптомы появляются практически одновременно. Симптомы нарастают в течение 30 минут — вначале потливость, потом тремор, слюноотделение, судороги и смерть. Вообще смерть эта ужасная, это понятно, когда смотришь, как погибают экспериментальные животные.
— Прошлой осенью сразу после отравления Алексея Навального вы заявляли в СМИ, что он не мог быть отравлен «Новичком». Почему ваше мнение изменилось?
— Когда ему стало плохо в самолете, первое мое заключение было: нет, это не может быть «Новичок». Он пошел в туалет и упал. Такого не может быть — все что угодно, только не «Новичок». Потом я понял, что вещество могли использовать в нанокапсулированной форме — тогда оно достигает жизненно важных центров и начинает одновременно взаимодействовать как с холинэстеразой крови, так и ацетилхолинэстеразой органов и в первую очередь головного мозга, сердца и дыхательной системы. Человек сразу чувствует себя очень плохо, а симптомы проявляются быстро и основные симптомы поражения проявляются практически одновременно — от сильного потоотделения до потери сознания и так далее.
— Вы сказали, что однажды тоже отравились «Новичком». Как это произошло?
— У химиков все взрывы и пожары бывают случайно. Можно сто раз делать опыт и на сто первом подорваться. Химия такая вещь.
— Это было в лаборатории? Что вы почувствовали?
— Ничего не почувствовал. Я просто увидел, как вещество брызнуло на тыльную сторону ладони. Это был «Новичок» А-242 —твердое вещество, но в растворе. Я сразу засунул руку в дегазатор с кислотой. Потом промыл еще водой, снова промыл специальным дегазирующим раствором. Но все равно у меня рука потела потом несколько лет, постоянно место попадания раствора было влажное. Эта часть всегда была влажная и холодная, как лягушачья кожа. Я бы хотел у Навального узнать: та часть тела, с которой соприкасалось вещество, потеет ли у него? Но там такие места интимные, неудобно спрашивать… Как сделать так, чтобы никто, кроме самого Навального, эту вещь в руки не взял? Это должны быть трусы, предмет нижнего белья. Жены рядом нет, коллеги в его белье не полезут. Если бы ребята из его команды сразу мне позвонили, из гостиницы, я бы их научил, какие пробы нужно еще сделать. Смывы нужно было брать с дверных ручек, с кранов, с тумбочки. Он бутылку брал, на ней след остался. А оставалось вещество наверняка не только на бутылке. Просто его соратники оказались неопытные в этом отношении. Вообще в таких ситуациях нужно сразу же покупать в аптеке борный спирт, ватные палочки для ушей — промазываешь дверные ручки и так далее и в баночку складываешь.
— Известно об одном из сотрудников ГосНИИОХТа, который во время опытов в 1980-е годы случайно отравился «Новичком», болел и через несколько лет умер.
— Это Андрей Железняков. Но у меня несколько другая точка зрения на ту ситуацию: он, скорее всего, отравился не самим отравляющим веществом А-255, а его прекурсором (вещество, участвующее в реакции, приводящей к образованию целевого вещества.— “Ъ”) — А-252, тоже довольно токсичным, к которому потом присоединяется спирт, метанол и получается «Новичок». Если бы он отравился «Новичком» А-255, который должен был бы стать бинарным отравляющим веществом, то он из рабочей комнаты не успел бы выйти, тем более, он вдохнул то, что вдохнул, из-за вышедшей из строя вентиляции. Видимо, поэтому начальник лаборатории и отправил его домой вместо того, чтобы вколоть антидот, вызвать медиков, которые поместили бы Андрея в специализированную медико-санитарную часть. Но так как прекурсор по токсичности на уровне синильной кислоты, то последствия были драматические.
— Писали также, что военнослужащий из Шихан, на котором в 1982 году якобы испытывали «Новичок», потом долго судился с Минобороны.
— Петренко Володя? На нем как раз отравляющее вещество и не испытывали. Там была целая группа офицеров, одним давали вещество, другим — плацебо. Я потом связался с человеком, который этим занимался. И он мне сказал, что Петренко вдыхал плацебо. Да, он долго судился. Как я понял, Минобороны решило ему просто выплатить деньги, чтоб заткнуть рот: забирай и отстань. У нас в Шиханах-1 на людях ничего не испытывали. Это делали военные, соседи наши из Шихан-2 (33-й Центральный научно-исследовательский испытательный институт Минобороны.— “Ъ”). Наш филиал находился в 5 км от поселка.
— Военные сами вели свои разработки или пользовались вашими?
— В основном они нашими пользовались, но и свои вели, как я понял, не очень продуктивно. У них, собственно, насколько мне известно, группа синтеза была слабенькой. Они скорее «примененцы».
— Если испытания на свиньях равнозначны опытам над человеческим организмом, зачем военные испытывали яды на людях?
— Для человека нужно разрабатывать антидот, карту — как медицина будет восстанавливать пораженного бойца на поле боя. Тех же Скрипалей, когда английские специалисты поняли, что с ними, лечили, уже зная, как. Наверняка они уже имели на полках это вещество и знали, как лечить подобные поражения.
— Какие могут быть последствия для здоровья от попадания в организм яда «Новичок»? В любой момент состояние может ухудшиться?
— Если не произошли изменения в жизненно важных органах, последствия, вероятнее всего, все равно будут, но скорее всего, не такие значительные. Все зависит от поступившего в организм количества «Новичка». Фермент холинэстеразы со временем восстанавливается в организме, и если в нем не произошло каких-либо серьезных изменений до момента начала лечения, то, вероятнее всего, организм должен справиться. Но мы не знаем, насколько за время действия «Новичка» могли пострадать легкие, сердце, печень, головной мозг и так далее, поэтому что-то прогнозировать трудно. Возможно, военные медики знают прогноз.
— Вы осознаете, одним из создателей какого разрушительного оружия вы являетесь? Что думаете об ответственности ученых за свои изобретения перед человечеством?
— Если подходить с точки зрения науки, прогресс, открытия связаны с этой ответственностью. Например, в 1930-е годы считалось, что электрический импульс головного мозга действует таким образом: сигнал подали, руку сжали, сигнал подали, руку разжали. Но потом исследования показали, что это не так. Когда в середине 1930-х годов в Англии открыли первое фосфорорганическое соединение, диизопропилфторфосфат, то благодаря этому открытию установили, что при передаче импульса существует специальный прерыватель. Головной мозг подал сигнал, сигнал прошел, но нужно, чтобы он в конце концов прервался, чтобы пропустить следующий сигнал. Вот таким веществом, прерывающим передачу нервного импульса, и является в теплокровном организме ацетилхолинэстераза (АХЭ). АХЭ полностью и мгновенно гидролизует ацетилхолин, и передача нервного импульса прекращается. Когда же АХЭ заблокирован «Новичком», то нервный импульс непрерывно идет, идет, идет, и человек погибает от судорог, так как усилием своей воли он не может остановить этот процесс. Летальный исход происходит от поражения жизненно важных органов: дыхательной и сердечно-сосудистой систем. Вот благодаря этим фосфорорганическим соединениям и был установлен процесс передачи нервного импульса от головного мозга к периферическим нервным окончаниям и к мышцам, эти вещества — медиаторы нервной системы, используются в научных целях, для изучения тех или иных процессов в живом организме. Нож тоже можно использовать по-разному: резать хлеб или перерезать горло.
— Как вы сами относитесь к тому, что спецслужбы и военные стали пользоваться вашими разработками как оружием?
— Любой плод человеческой мысли военные и спецслужбы могут использовать для уничтожения жизни. Динамит — тоже изобретение ученых, но динамитом можно взрывать скалы, а можно детские дома.
Как вы знаете, я ушел с работы в 1990 году. А в 1993-м (после подписания Конвенции о запрете производства, накопления и применения химического оружия.— “Ъ”) выступил в СМИ. Годы моей молодости пришлись на времена Холодной войны, большевистского мракобесия. Это были годы моих ошибок, заблуждений. Затем пришло постепенно осознание, что тратишь энергию и знания на работу мельницы дьявола. Этому очень поспособствовали война СССР в Афганистане, выступления академика Сахарова, начавшаяся перестройка. Обратите внимание, осознание необходимости запретить боевые отравляющие вещества прежде всего возникло именно у специалистов, работавших над их созданием. Во-первых, странам, обладающим ядерным оружием, иметь боевые ОВ — это глупость, граничащая с преступлением: урон, наносимый ими войскам противника, будет минимальным в силу наличия у военных средств защиты, а вот поражение населения может быть ужасным. Во-вторых, руководство советского военно-химического комплекса врало руководству ЦК КПСС и Советского Союза о якобы созданном бинарном химическом оружии на основе двух нетоксичных компонентов (прекурсоров). За это генералы и чиновники получили в 1991 году государственные премии и ордена. Но невозможно создать высокоэффективное боевое оружие на основе нетоксичных веществ.
В то же время запрет на научно-исследовательские работы с этими и подобными классами веществ я считаю неправильным. Во-первых, полностью запретить невозможно. Во-вторых, необходимо разрабатывать средства защиты людей и лечения пострадавших. Но установить строгий международный контроль над подобными исследованиями очень важно. Контроль, который в настоящее время осуществляет ОЗХО, явно слаб, его необходимо усилить, привлекая к работе независимых специалистов. На мои обращения в ОЗХО в период с 2018 года я не получил ответа до сих пор.
— Что происходило после вашего ухода из института?
— На меня завели уголовное дело по факту разглашения государственной тайны, мне грозило от 8 до 12 лет тюрьмы. Но я выступил на телеканале НТВ, как раз тогда проходил суд над Вилом Мирзаяновым.
Я заявил на НТВ, что предоставлю мировым СМИ данные по новому виду советского химического оружия, расскажу о его химических формулах, методах получения, боевом применении и сырье. После этого советник президента РФ по национальной безопасности Юрий Батурин пригласил меня в Кремль, стал мне мораль читать. В итоге дело замяли. Мирзаянов уехал в Штаты. Наверное, изначально он и планировал так сделать. Мне дважды тоже предлагали, в 1994 году по просьбе Батурина я работал с американским посольством в России по вопросу контроля за уничтожением химического оружия. Представитель ЦРУ и секретарь посольства предлагали вывезти меня в Штаты, чтоб я там на них работал.
— Почему отказались?
— Я сказал, что больше этим не занимаюсь с 1990 года.
— После отравления Скрипалей в 2018 году вы часто выступали в прессе. Вам не пытались как-то навредить?
— В 2018 году меня сбила машина на пешеходном переходе, и я не знаю, была ли это спланированная акция или случайность. В Анапе кто-то развешивал фотографии со мной, якобы я педофил. Чтоб какой-нибудь родитель из-за угла мне палкой врезал, горячих кавказцев здесь много. Потом пытались привлечь, якобы я какой-то санаторий обокрал. Вот такие методы использовали, самые обычные. Все обошлось.
— Вам не страшно за свою жизнь?
— Жене страшно, мне нет. Я уже привык с 1993 года быть в таком положении.