«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 70

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 700 Администратор черно-белых Александр Петров уникален. Дольше него в одном российском футбольном клубе не проработал никто. Администратор черно-белых Александр Петров уникален. Дольше него в одном российском футбольном клубе не проработал никто.

  • Козьмич

  • Черная икра

  • Премиальные

  • Главные торпедовские юмористы

  • Обчищенная квартира и сгоревшая дача

  • Очередь за водкой

  • Лучшая форма

  • Символическая сборная

16 лет назад присели мы с Капитонычем, иначе его в команде не зовут, по поводу 30-летия его черно-белой службы. Уже тогда считался долгожителем, рекордсменом цеха. Сидели, помню, хорошо. На столе помимо диктофона нашлось место кольцам красного лучка, политого душистым маслом, присыпанного крупной солью. Винегрету с селедочкой. Хрустящим малосольным огурцам. Моченым перцам с розоватым бочковым чесночком. Напитку густого цвета, спасибо томским кедровым орехам.

Петров большой мастер гастрономических натюрмортов. После первой недели зимних сборов, когда шведские столы превращаются в тоскливый источник калорий, достанет вдруг вечером сальцо, пару луковиц, банку иваси, «Брауншвейгскую», кирпичик «Бородинского», о которых молчал с самой Москвы. Изящно сервирует массажный стол и созовет народ. Не игроков, понятно, а тех, кому дозволено слегка снять усталость. При этом сам — режимщик, отчего и выглядит куда моложе своих лет. Подтянут, румян, позитивен.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 701

Два первых абзаца, собственно, взяты мной из материала 2005 года. С тех пор кое-что изменилось, но не главное. Снова сидим. Снова круглая дата. Снова интервью. Только на этот раз Капитонычу 70, а его торпедовский стаж достиг отметки 45+. Ну и карьерное продвижение присутствует: он теперь не массажист, а администратор.

Здраво рассуждая, столь долгое служение одному клубу — история не про трудовую книжку. Свистни желающим проработать в «Торпедо» с младых ногтей до седых волос — выстроится очередь до ЗИЛа. Только не проработал пока никто дольше Капитоныча. Мало, видимо, просто приходить на работу, нужно еще, чтобы человек подходил клубу, а клуб человеку. Вне зависимости от обстоятельств, хозяев, тренеров, побед и поражений.

Если так, футбольное долголетие Капитоныча — повесть не про время, а про верность. Глубокую и взаимную.

По случаю юбилея наш герой дал несколько интервью. Повторяться не станем. Расспросим его в формате «самое-самое».

— Самый быстрый торпедовец на вашем веку?

— Юра Савичев. Будто с крыльями играл. Если против него защитник один в один, до свидания. Как говорил мой товарищ, ищите жопу за углом. Резко срывался с места, легкий, подвижный, менял направление, вправо-влево, поймать было невозможно. «Ну, Савичев, убегай, забивай, я тебя умоляю!» — возглас Маслаченко тому порукой.

— Самый бесстрашный торпедовец?

— Посложнее вопрос. Во времена Козьмича у нас других и не водилось, просто не вышли бы на поле. А самый бесстрашный, наверное, Валера Шавейко. Не боялся в любое пекло сунуть хоть ногу, хоть голову. Подкаты уникальные, физически одарен был волшебно. Единственный в команде, кто мог меня на руках побороть, хоть левой, хоть правой.

— Самый спокойный и бесконфликтный?

— Володя Леонченко. Не помню, чтобы на кого-то голос повышал, интеллигентный от природы. Всегда улыбался. Находил подход к людям.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 702

— Самый большой любитель побурчать?

— Саша Панов был ершистый. В первый свой приход в «Торпедо» говорил в ресторане: «Черная икра какая-то не такая». Хотя все ели, никто не жаловался. Я ему это припомнил, когда пришел к нам во второй раз. Икрой, тем более черной, уже и не пахло. Но профессионал Панов большой. Оставался после тренировок, просил подавать с фланга. Я бил, он замыкал, и не с каким-то там вывертом, а щекой, нарабатывал автоматизм. Бежал шикарно, второй, наверное, после Савичева с таким спуртом.

Откровенных драчунов в «Торпедо» не было. Какие могли быть драки при Козьмиче?! В баскетбол когда играли, случалось. Правил меньше, контактов больше, дубасились, но без злопамятства. И кавказцы наши иногда вспыхивали, но там уж сам Бог велел.

— Самый большой юморист?

— Двое таких было в 70-е: Леха Еськов и Володюшка Бутурлакин. Незаменимая пара. После поездки из Мячково до Автозаводской два дня живот болел. Доставали Толика Елизарова, вратаря, у которого руки были как две совковые лопаты. «Вот они, — тыкали пальцем, — руки взяточника!» Коля сзади сидел, редкое в те годы «Мальборо» смолил. При Козьмиче боялся, а без него мог. Так они ему буржуйский табак в таких выражениях на вид ставили, что разрывало от смеха. Толик терпел-терпел, потом начинал ругаться. Не сказать, чтобы цензурно.

Доводил Бутурлакин до белого каления и водителя автобуса Володю Есалова. «Татарин, а сало жрешь. Тебе ж нельзя, морда скоро не влезет в зеркало заднего вида!» Есалов кипятился и отвечал Бутурлакину, который не выговаривал букву «р»: «Выплюнь шайик!» Были в «Торпедо» и другие шутники, но до этих всем далеко.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 703

— Самый красивый торпедовский гол у вас на глазах?

— Красивых было много, а помнятся значимые. Ширинбекова «Севилье», Васильева тбилисскому «Динамо» и Гашкина на 11-й добавленной, бронзовый, с пенальти. Подошел с белым лицом, — он и так бледный был, а тут еще подустал, плюс ответственность, — как дал, и всё. Из главнейших матчей еще победу в Кубке нельзя не отметить в 93-м. Но по пенальти. Игра запомнилась другим: в тот день отца похоронил. До обеда — кладбище, к вечеру финал. Победили ЦСКА, у всех радость, у меня боль.

Думаю, вспоминая: какой же футбол мы потеряли. Сейчас зайдешь в раздевалку — сплошные схемы на стенах. При атаке обязан быть здесь, при контратаке там, позиционно не смей нарушать, при угловых встань на точку. Вся башка установками забита. А раньше творчество было, тактика только на словах, что при Козьмиче, что при Маслове. Но как играли! Правда, Деда не застал, Семеныч рассказывал (врач Антатолий Прояев. — Mukola.net).

Маслов при мне только попариться в Мячково приезжал. Обливал водой парилку, все жару ему было мало. Знаете историю, как его киевское «Динамо» играло против «Торпедо»? Был у них защитник жесткий, Соснихин, кажется. Дед его инструктирует перед матчем в Киеве: «Только Стрельцова не трогай, и все будет нормально». Первый тайм, «Динамо» вело 3:0, сливай воду. Но после перерыва Эдику засадили по ногам. И получили от него «двушечку», еле победу удержали. Маслов в раздевалке виноватых шапочкой с помпоном охаживал, мат стоял на весь стадион: «Я же предупреждал!»

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 704

— Самое главное качество Сергея Игнашевича?

— Профессионализм. Огромный опыт игрока, для него в футболе нет мелочей. Все должен понять, во всем разобраться. Это плюсы. Минус — меряет игроков своей меркой, забывая, что уровень не такой, как у него. Не всем дано быть настолько профессиональным. До сих пор следит за собой в плане физики, питания, бегает, поддерживает форму. Фанат. И не пьет. Может, тоже минус, не знаю. Первый такой режимщик на моей памяти.

Держит со всеми дистанцию, но так и должно быть у тренера. Газзаев, Адвокат, Черчесов — было у кого поучиться в этом плане. Ничего плохого тут нет, важно, чтобы была обратная связь с игроками, ответная реакция. Для меня Игнашевич — сильный тренер новой волны. Продолжаю верить, что рано или поздно станет главным тренером сборной, для этого у него есть все, включая авторитет. С болельщиками не было теплоты? Очень уважаю торпедовских фанатов, но иногда они кричали такое, что жене, родителям, детям тренера слышать очень больно. Нельзя так. Любой спец отдает команде частичку себя. Тем, кто говорит другое, не верьте.

— Самая незатертая история про Козьмича?

— Не совсем про Козьмича, но и про него тоже. Единственный человек, который мог возразить Валентину Иванову в «Торпедо» — дядя Миша, отвечавший за поля в Мячково. Так и говорил: «Кузьма, сегодня на этом поле не тренируешься». — «Понял, дядь Миш, ухожу на другое». Иванов был жесткий, напихать мог кому угодно, но тут понимал: человек полностью отдается работе. Таких Козьмич всегда выделял.

Дядя Миша был уникальный. Людей, думаю, узнавал по голосу, потому что носил очки со стеклами сантиметровой толщины. Но газон держал в идеальном состоянии. Знаете, как боролся с кротами? Брал ведро керосина, ломал крапиву, сминал ее в пучок, макал в керосин, затыкал норы. Не нравилось это кротам, уходили.

На базе у дяди Миши была своя комната, однако летом жил не в ней, а в самодельном шалаше рядом с полем. В четыре утра включал поливалки собственной конструкции, успевал полить до жары. Мастерил из досок рассекатели, клал сверху шланг, чтобы вода разлеталась по всему газону. Относился к полю, как к ребенку. Очень мы его уважали, и Козьмич слушался беспрекословно. Чуть только дождь, дядя Миша командует, команда меняет место тренировки.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 705

— Самые необычные сборы «Торпедо»?

— Испания, начало 90-х. В Москве путч, обстреливают Белый дом. Стали подходить испанцы с сочувствием. Один из боссов сказал начальнику команды Юрию Золотову: «Можете не возвращаться, примем вас в высшую испанскую лигу, договорюсь». Представили, как играем против «Реала» и «Барселоны», помечтали минутку. Но не всерьез. Какая Испания? Патриоты же: только домой, что бы там ни происходило.

Нас с Семенычем и в Австралии пытались удержать. Заслуженный врач России, зубр футбольной медицины, он на десять лет старше меня и в «Торпедо» пришел на три года раньше. Полетели в 90-м в австралийское турне на целый месяц. Организовали все два брата, украинских эмигранта, был у них какой-то интерес. Добирались через Сингапур: водопад в аэропорту, аквариумы в стенах. Что за чудо?

Торчали там сутки, потому что не было билетов до Сиднея. Точнее, были, но неоплаченные. В итоге все погасила австралийская федерация, впервые в жизни обломился бизнес-класс. В салоне ничего лишнего, ковровые покрытия удалены, стюардессы красотки, но очень маленькие — так сингапурский авиаперевозчик боролся за экономию топлива. Зато кормили трижды за восемь часов. Пересекли экватор — всем налили шампанского. Игрокам нельзя, досвидос, все досталось нам. Шикарный самолет, шикарный рейс, шикарная страна Австралия.

Сидели на аскетичной базе австралийской сборной в Сиднее, стали приходить наши эмигранты. Соскучились, хотели общения. Наслушались мы тогда канонического русского языка, без слов-паразитов, которыми он успел пропитаться в XX веке. Кто-то из них сказал нам с Семенычем: «Оставайтесь, работу найдем, с такой квалификацией будете в порядке». Но как променять Россию на другую страну, пусть и хорошую? Никак. Никогда. Она наша, какой бы ни была. Семеныч в этом плане такой же: «Спасибо, даже в мыслях нет».

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 706

— Самая красивая торпедовская форма?

— Вопрос на засыпку. Какой только не было — синяя, зеленая, голубая. На красную, конечно, табу. (До войны торпедовцы все-таки проводили некоторые матчи в красной форме. — Mukola.net.) Но самая красивая — классическая: белые футболки, черные трусы, белые гетры. И обязательно буква «Т» — ласточкиным хвостом.

Сейчас молодые иной раз допускают вольности в плане красного цвета. Приходится напоминать, за какой клуб играют. В приличном сообществе свой дресс-код, традиций «Торпедо», как бы трудно ни жилось, не растеряло. Когда опустились в КФК, помню, стирал форму своими руками, сушил на плечиках на балконе. Играли во всем белом, стиральная машина не справлялась с тем, что набивалось в ткань на любительских полях. Приехали как-то в воинскую часть, газон — глинозем. Представьте, катится по такому защитник, какая машина выполощет? Фигачил хозяйственным мылом, пальцы в кровь стирал.

А ведь еще и оператором был. Штатный заболел, играем в Израиле рядом с аэропортом «Бен-Гурион». Козьмич командует: «Разотрешь футболистов и чеши с камерой на вышку». Ладно, пошел. На разборе вся команда — в лежку. Минут пять футбола на записи — потом самолеты. Объектив у камеры задрался, я не уследил, снял кино про небо. На этом моя кинематографическая карьера закончилась.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 707

— Самое неожиданное место, где встречали людей в торпедовских цветах?

— Ха! Мы вот с вами сидим сейчас в заведении, но я не в клубной форме, заметьте. Не могу позорить «Торпедо», появиться в символике там, где выпивают и закусывают. Но есть история. Работал у нас Сережа Баранов, помощник дяди Миши с мячковских полей. Дядя Миша его гонял. Серега напортачит, убегает через лес, а там корни. Спотыкается, падает, клянет дядю Мишу, все ржут. Хотя мужик неплохой.

Так вот, едем в Адлере с тренировки. Сухой закон, очередь за водкой человек сто. И вдруг видим из автобуса: Серега в форме тоже там. Подхожу: «Охренел?!» — «А что такого? Без очереди не лезу, культурно жду». — «У тебя на спине «Торпедо Москва»! Какая очередь, какая водка?!» Поругались серьезно.

Не входило такое в мои обязанности, но привык ложиться спать, не стыдясь за прожитый день, зная, что не схалтурил, не подставил, не обманул, остался честным перед собой. Может, и пафос. А мне так легче.

Или вот Валентин Гафт написал стихи с большим смыслом: «Я поле, минами обложенное. / Туда нельзя, нельзя сюда. / Мне тратить мины не положено, / Но я взрываюсь иногда».

Очень близки эти строки. Касаются каждого из нас.

— Самое необычное предложение сменить «Торпедо» на другой клуб?

— Про «Спартак» не раз рассказывал, не сложилось, не мое. Необычным было другое: однажды позвали из массажистов в футболисты. Работал в «Кубани» тренером торпедовец Владимир Михайлов, играл вместе с Козьмичом. Сидели на сборах в Адлере, родилась идея сыграть в дыр-дыр пять на пять, руководство плюс персонал. В гостинице кроме «Кубани» — «Шахтер» и «Жальгирис». А у нас в составе — Козьмич, Шустиков, Юрин, Никонов и скромный я. Ну какой «Шахтер», какая «Кубань»? Рвали всех в клочья. Игроки смотрели, гордились, а мы выносили в одну калитку, в хоккейные ворота мячики заводили. Я носился, ясно, как самый молодой. Михайлов оценил, подошел к Козьмичу: «Давай мы Сашку заберем». — «Он же массажист». — «Серьезно? У нас будет играть, заявим». — «Сашку не отдам».

Михайлов приходит по четвергам на ветеранские баталии на Восточке, до сих пор спрашивает: «Что ж не пошел ко мне?» В две команды звал, в «Кубань» и «Рубин». Был шанс стать футболистом, что-то умел. Помню, установил рекорд, не знаю, побит ли кем-то. Из десяти ударов по воротам с линии штрафной восемь раз попал в перекладину. В Сокольниках дело было, без ветра. Бил любимой левой, диаметр перекладины 12 сантиметров. Футболисты пытались повторить. До сих пор не вышло ни у кого.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 708

— В начале века доводилось на сборах катать с вами мяч. Поддержу Михайлова: вы катали, я между ног запускал. Где отточили технику?

— В сибирской деревне, наверное. У нас в Омутинском Тюменской области на десять тысяч населения было пять тысяч коров. Сейчас футболистам ставят фишки, а у нас были какашки, обводили их до беспамятства. Во дворе гантели, гири. Папа Капитон Иваныч двухпудовые обеими руками вздымал и держал вертикально. Я не отставал, часто с железом возился. Папа был милиционером, отправил меня после школы поступать в Омскую школу милиции. Счастье, что не хватило одного балла. Счастье! До сих пор благодарен Богу, вообще не мое.

Рос на всем натуральном. У бабушки в деревне еще спал, а она в восемь утра набирала ведро лесной земляники. Зальет парным молоком из-под коровы, зовет завтракать. Ни кока-колы не знал, ни чипсов с йогуртами, ни шампуней с маргарином, — все было природное, свое. Трудно жили порой, но душевно.

— Самый недооцененный торпедовский игрок?

— Леша Бугаев. Хоть и дотянулся до сборной, но потенциал свой угробил гулянками.

— Самый недооцененный тренер «Торпедо»?

— Игнашевич.

— Самый жуткий стадион, на котором доводилось играть?

— В КФК таких 90 процентов. А в высшей союзной лиге — ташкентский. Пока добирались туда, спали по очереди на газетах в переполненном Домодедово. Потом родимый чикен-перелет. После стройотряда, когда возводили птицефабрику и питались месяц одной курятиной, я ее десять лет не ел. Приехал домой, мама говорит: «Сынок, я к твоему приезду курочку сварила». Со мной летать выгодно было, вторая порция уходила соседу.

Прилетаем в Ташкент истерзанные, стадион забит, игра задерживается, растираю ребят на борцовских матах, — выигрывают 2:0. Еще сильнее зауважал команду. Не могу представить, чтобы нынешние в таком состоянии вышли на поле и бились в кровь.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 709

— Самое дикое судейство?

— Можно рассказывать бесконечно. Насколько судьи убеждены в своей безгрешности, настолько команды уверены в обратном. И зарубежные арбитры наши клубы не жаловали, сто процентов. Был случай: встречал-провожал судей в силу штатных обязанностей. Отвез как-то на вокзал в пять утра, приехал домой — квартиру обчистили. Слово «символично» так и просится на язык. Нашли миллионера: вскрыли сейф с тремя тысячами долларов и всю кожу унесли. Южный почерк. А у меня полная программа: теща умерла, дача сгорела, квартиру ограбили. Что еще надо для полного счастья?

— Отчего не стало дачи?

— Короткое замыкание. Приехал на пепелище, все, думаю, продаю землю, не хочу там жить. Потом гляжу, ящерица на солнышке греется. А они если приходят, читал, значит, место правильное. Выстроил новый дом, все в дереве, кайфую с дочкой и внуками. Хотя участок всего четыре сотки: травка, мангал да веранда.

— Самое обидное отношение к массажистам и администраторам, с которым сталкивались?

— Очень хороший вопрос. С уважением отношусь к Юрию Семину, но услышал от него как-то слово «обслуга», и затрясло. Мы все обслуживаем футбол, включая тренеров. Помогаем футболистам проявить лучшие качества. Обслуга? Козьмич так никогда не сказал бы. Мы коллеги, товарищи по работе. Жаль тренеров, которые этого не понимают. Без теплого отношения люди будут работать механически, что обязательно скажется на команде.

К «Локомотиву» и Семину у «Торпедо» вообще специфическое отношение. Плевался в Бутурлакина, Редкоус его в ответ пинал. А спартаковского Мишу Булгакова помните? Играл потом в «Кайрате», провокатор. Приехали в Алма-Ату, засадил кому-то, все «Торпедо» давай его ловить. Маленький, подпрыгивает, увиливает… Так и не поймали толком, ушел без травмы.

— Самое внятное объяснение, почему правильно говорить «массировать», а не «массажировать»?

— Массажируют лошадей, массируют людей. Первое слово грубое, не соответствует ощущениям, когда работаешь с человеческим телом.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 7010

— Самый звездный гость, которого ждете на праздновании 70-летия?

— Людей звездами не измеришь. Пригласил Романа Авдеева, владельца «Торпедо». Александра Шаганова, потомственного торпедовского болельщика, поэта, подарившего мне книгу «Я Шаганов по Москве». С большим уважением отношусь, дружим. Песню такой силы, как «Конь», не всякий напишет, талант нужен. Обещал прийти Владимир Алешин, спасший «Торпедо» от исчезновения. Только хорошее могу про него сказать. Многих хотел бы видеть на юбилее, со многими сводила торпедовская судьба. Вот Леша Завгородний, наш массажист. Себя не выпячивает, делает дело, а ведь он в клубе уже 26 лет.

— Самый лучший из торпедовских легионеров?

— По стажу, мастерству и характеру — серб Коля Йолович.

— Самый ненужный из легионеров?

— Таких миллион, удивительные персонажи приезжали. И быстро уезжали.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 7011

— Самый капризный на массаже торпедовец?

— А бывают такие?

— Блохин, говорят, привередничал.

— Расскажу про него. Ничего личного, что увидел, то и озвучу. Приехал я на Восточку, последняя игра «Москвы». Зачем-то зашел в раздевалку, все футболисты уже ушли. Охрана впустила, мои ведь места, торпедовские. Вижу — стрелка на полу из туалетной бумаги, ведет куда-то. Топаю по направлению, бумага приводит в туалет. Захожу. Стрелка указывает на унитаз, к крышке которого прилеплена фотография Блохина. Игроки попрощались с тренером, называется. Что тут добавить? Великий футболист, но отношения с людьми — тонкая материя. Твое «я» не может всегда быть главной величиной.

— Самое обидное поражение?

— Финал Кубка СССР 1982 года, 0:1 от киевского «Динамо». Буряк подал угловой, Блохин скинул головой, Балтача забил.

— Самая ценная награда?

— Часы от Валеры Сарычева. Прислал из Кореи с гравировкой «За 40-летнее служение «Торпедо»».

— Самые большие премиальные за карьеру?

— Если не считать югославское турне, где нам заплатили миллионы динаров, то бонус за австралийские сборы. Тысяча долларов. Даже тысяча сто, но прибавку я сам заработал. Пригласил нас в гости повар, который кормил команду. Живут австралийские повара неплохо: дом с участком, зона для барбекю, бассейн. В него и подговорил меня прыгнуть один товарищ, Атауллин. «Сиганешь?» — «Зачем?» — «Не бесплатно». — «Передайте деньги Семенычу — освежусь». Хозяйская жена, дети кругом. Удивились австралийцы, когда я в одежде плюхнулся и поплыл, но виду не подали. Принесли сухие шорты, футболку, кроссовки. Неловко вышло, но что было, то было.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 7012

— Самый тяжелый период в работе?

— Остался как-то один, всю команду массировал, в двустронках участвовал, футболистов взвешивал, вратарей помогал тренировать. Пахал без просвета. И тут присылают мне помощника, Савичевы ему моментально прозвище дали — Пыра. По мячу только носком бил, когда между собой рубились, других не знал ударов. Прихожу как обычно в столовую на адлерской базе, раскладывать игрокам перед едой «рибоксин» и «эссенциале». Четверг, рыбный день. Все его ждали, потому что давали форель, по две на брата. А столики на троих, то есть на каждом шесть рыб. Смотрю, сидит Пыра и четвертую доедает. «Ты чего? — говорю. — А другим?» Отвечает: «Саш, я просто рыбу люблю». Бегу к поварихам: «Девочки, выручайте, у нас один рыбу любит, остальные, получается, не очень». Уникальный кадр.

Другая история. Играем контрольный матч с киевским «Динамо», на поле ни одной травинки. «Пыра, — говорю, — принеси чай ребятам, в столовой тебя ждут, все заказано». «Не пойду». — «Почему?» — «Хочу игру посмотреть». После этого торпедовский этап в жизни Пыры подошел к концу.

— Самый футбольный из ваших детей и внуков?

— Сыну 42, так что внуки, конечно. Арсений и Артемий, оба занимаются футболом, один капитан команды 2006 года в торпедовской школе. А в какой еще? Вариантов нет.

— Самое любимое занятие вне футбола?

— Готовка. Коронное блюдо? Чахохбили.

— Самый главный человек в жизни?

— Мама Анна Петровна. В футболе — Валентин Иванов.

— Самое сильное «Торпедо» на вашей памяти?

— Команда 1976 года. Почти на каждой позиции лучшие игроки.

— Символическая сборная «Торпедо» вашей эпохи?

— Харин — Бутурлакин, Пригода, Ковач, Шавейко — Петренко, Юрин, Максименков, Филатов — Юра Савичев, Тишков. Выбор широкий, назвал бы больше, да нельзя.

«Будь готов отдать футболу больше, чем получишь взамен». Интервью с торпедовской легендой Капитонычем, которому сегодня 7013

…В интервью 16-летней давности Петров обронил две фразы, которые просятся в любой заголовок. Первая: «Не стыжусь сказать, что всю жизнь служил не руководству или тренерам, а «Торпедо»». Вторая: «Приходя в футбол, надо быть готовым к тому, что отдать придется больше, чем получишь взамен».

Обе в силе. Добавить нечего. 

А что думаете Вы?!

Email адрес не будет опубликован.