Покрас Лампас: Гармония мировых культур видна через призму русского письма. ЭКСКЛЮЗИВ

Художник, известный как Покрас Лампас, родился с именем и фамилией Арсений Пыженков в 1991 году в подмосковном Королеве. Его называют основателем нового направления в искусстве – каллиграфутуризма. Художник расписывает кроссовки, машины, одежду, моделей. Как и зачем он это делает, Покрас Лампас рассказал ведущему программы «Культ личности» на телеканале «МИР 24» Григорию Заславскому.

— Мы беседуем в пространстве Нового Манежа, где открылась выставка. Для меня это сущностный вопрос – граффити жанр уличный, а здесь есть холсты, и их немало. Все-таки музейное пространство – не самое стритартовское. Насколько для вас было естественным согласие участвовать в выставке, которая организована в филиале одного из московских выставочных пространств?

Покрас Лампас: Важно отметить, что я начинал с граффити около 10 лет назад, и уличная среда для меня была очень важной для самовыражения и для изучения. Но со временем масштаб проектов, которые я стал делать, и тот контекст, с которым я стал работать, вышел за пределы стрит-арта и стал гораздо важнее с точки зрения восприятия кириллицы и нашей культуры в контексте культуры мировой. Поэтому экспозиция здесь – это экспозиция не о том, как стритарт-художник попал в Новый Манеж. Это скорее экспозиция о том, как современный художник воспринимает нашу культуру, нашу письменность, и как мы видим каллиграфию будущего, в том числе в контексте стрит-арта.

— Когда смотришь на ваши работы, то обнаруживаешь связь то с кириллицей, то с германскими буквами, то с арабской вязью или какими-то индийскими языками. Возникает ощущение родственности всех языков. Для вас это важно, или все-таки какой-то из алфавитов для вас более близкий, родной и дорогой?

Покрас Лампас: Очень приятно, что вы это увидели. Это является как раз ядром того, что я создаю. Я показываю гармонию мировых культур через призму кириллической каллиграфии, через призму нашего языка, нашего письма. Те формы, которые я пишу, часто вдохновлены и арабской каллиграфией, и японской, и корейской, и европейской готической, и современной типографикой. Абсолютно разными веяниями – где-то улица, где-то традиция, где-то полный эксперимент на основе авторского взгляда. Но все это вместе должно создать ощущение гармонии несовместимых языков, несовместимых форм.

— Несовместимых?

Покрас Лампас: Думаю, что они были несовместимы, потому что они всегда в контексте истории до XX века шли параллельно. Даже если что-то перенималось друг у друга, всегда была определенная идентификация у языков, культур, особенно у больших регионов. Если мы берем Средний Восток либо среднюю часть России, то видим большое различие в языках, в форме букв, в том, как это пишется и читается. Здесь я все это совмещаю.

— Примерно с середины 1990 годов вдруг возникло понимание того, что шрифт – это такая вещь, которая тоже нуждается в авторской защите. И сегодня мы видим, как сочинение логотипа становится серьезной художественной задачей. Сейчас открылся концертный зал «Зарядье», и мы видим, что кто-то сочинял этот шрифт, долго думал над этой буквой «З» и так далее. Вы часто работаете на стыке искусства и бизнеса. Кто-нибудь обращался к вам с просьбой сочинить собственный шрифт?

Покрас Лампас: Всегда есть определенные ограничения, и я их не воспринимаю, как несвободу.

— Нецензурная лексика?

Покрас Лампас: Да. Гораздо интереснее работать в каких-то общих рамках, которые можно нарушить так, что это будет очень элегантно. Либо в рамках, в которых можно создать что-то новое, что не было создано до меня. Это два вызова, с которыми важно и интересно работать. Хороший пример – это современная мода. У меня были разные коллаборации с мировыми брендами, где важно понимать, что это релиз, который выйдет по всему миру. И то, как будет показана русская кириллица или какие-то мои идеи касаемо каллиграфии в целом, это важный вклад в то, как культура трансформируется через художника в рамках такого массового движения, массового тиража. 

— Нынешняя сложная международная ситуация и непростое положение России не приводят ли к тому, что вам говорят: нет, давайте-ка вы работайте с готикой, а не с кириллицей?

Покрас Лампас: На самом деле наоборот. Последний проект, который я делал, это моя работа в рамках 21-го триеннале в Швейцарии. Я эту работу создал 1 и 2 сентября во время монтажа этой выставки. Я специально полетел туда и создал самую большую каллиграфию в Швейцарии на крыше площадью больше тысячи квадратных метров. И надпись сделана на русском. Все организаторы и кураторы отметили, что для них это важно и ценно как факт культурного обмена между странами и того, как общая эстетика настолько органично вписывается в настолько новую среду. 

— Вы сказали про рекордные площади, которые вы заполнили своими работами. В Москве такой же опыт был на «Красном Октябре», когда вы за двое суток потратили около 730 килограммов краски. Когда возникают такого рода проекты, вдохновение, искусство – что оказывается важнее? Или необходимость работать 48 часов подряд и потратить такое-то количество банок с краской?

Покрас Лампас: Любой масштабный арт-проект – это в первую очередь высказывание. И высказывание такого масштаба требует огромной отдачи, потому что иначе каждый мог бы так высказаться. Есть определенные лимиты – физический, технологический, творческий. Разрыв лимита, выход на новую ступень – это история, где нужно в первую очередь доказать самому себе, что ты можешь это сделать, и сделать максимально качественно. Дальше уже идут цифры, рекорды и так далее. 

— Я, как и все люди на нашей планете, которые что-то знают о Бэнкси, мучим вопросом: он существует? Вы как думаете как человек, который занимается схожим творчеством – если вы так считаете, конечно?

Покрас Лампас: Мне, видимо, повезло встречаться с художниками, многие из них из Лондона, которые лично знают Бэнкси и даже иногда общаются с ним посредством мессенджера, отправляя ему какие-то события, фотографии и так далее. Это действительно живой человек, который отвечает, коммуницирует, но держится в очень строгом секрете. Среди всего арт-сообщества есть негласное уважение к подобным выборам, поэтому никто из художников никогда не станет раскрывать своих коллег. Бэнкси действительно существует, это живой человек, который действительно вносит очень большой вклад в культуру и который часто работает с большой командой, что позволяет ему реализовать проект на должном уровне.

— И перемещаться из одной точки мира в другую довольно стремительно.

Покрас Лампас: Именно.

— «Покрас Лампас» для вас – это не такая же попытка скрыться? 

Покрас Лампас: Нет, это скорее попытка правильной самоидентификации. Когда я был с именем Арсений, прожил с ним довольно долгую жизнь в контексте моего общего возраста, в какой-то момент я понял, что мой псевдоним действительно для меня важнее. Не только с точки зрения того, что мне так проще себя называть, а в контексте того, что я всю свою творческую жизнь посвящаю восприятию себя через свой псевдоним. Поэтому я сделал это своим именем. 

— А когда у вас будут дети, они будут Лампасовичи или Покрасовичи?

Покрас Лампас: Здесь будет интересно. Фамилия у меня Лампас. У них будет фамилия, она не будет склоняться, чтобы было правильное написание. Отчество можно даже по правильным документам убирать. Это тоже возможно, чтобы не было никаких лишних моментов.

— Вы не будете документы менять?

Покрас Лампас: Я им дам любую возможность. Документ у меня уже есть. Я действительно по паспорту Покрас Лампас. Уже все готово. И у меня действительно уже нет отчества. Там просто Покрас Лампас. Возможно, я кого-то назову именем Манифест. Тогда будет Манифест Лампаса. И тогда все сложится идеально.

— О каллиграфутуризме. Для вас Маяковский ничуть не менее важный предшественник, чем кто-то из художников.

Покрас Лампас: Абсолютно точно. То, как он структуру слова, теста и прочего формировал – это интересная ритмика, огромное поле для вдохновения. И одна из работ – это как раз квадратный холст с его цитатой «Я знаю силу слов, я знаю слов набат». Это настолько глубоко, громко, звучно описывает стремление оседлать и понять слово, что, на мой взгляд, Маяковский действительно великолепный предшественник и одновременно флагман, авангард того, что сейчас происходит.

— То, что выставка бесплатная, – это было ваше условие или это предложение организаторов, которые с самого начала понимали, что такое изначально уличное искусство не должно быть за деньги?

Покрас Лампас: Это было не просто моим условием – моей огромной просьбой и в какой-то мере, наверное, даже жертвой. Мы хотели сделать выставку настолько открытой, чтобы все силы, которые мы сюда вложили, позволяли людям приходить неограниченное количество раз. В этом плане «Жизнь художника» и «Вход свободный» – это все цельное название. Это свободный вход в жизнь художника. И это возможность каждому придти и увидеть меня за работой, за диалогом, за какой-то встречей, даже за этим эфиром. Действительно погрузиться в жизнь художника – такую, какая она есть сейчас, в нашем году в нашей стране. 

— Но все-таки вы едите, ходите в туалет без участия публики?

Покрас Лампас: К счастью. 

— Спасибо вам большое.