Хабенский о «Собиборе»: Зрители правильно прочувствовали эту историю. ЭКСКЛЮЗИВ
Военная драма «Собибор» Константина Хабенского выдвинута на премию «Оскар». Фильм, рассказывающий о нацистском «лагере смерти» на территории Польши – режиссерский дебют популярного актера. В эксклюзивном интервью телеканалу «МИР» Константин Хабенский рассказал, почему выбрал эту тему, как фильм восприняли зрители в разных странах и стоит ли ждать других его режиссерских работ.
— Поздравляю вас с выдвижением на «Оскар» от России с фильмом «Собибор». Как оцениваете шансы?
Mukola.net
Константин Хабенский: Я не берусь оценивать шансы. Во-первых, то, что выдвинули большинством голосов, уже чертовски приятно. Во-вторых, то, что американская академия через какое-то время подтвердила, что она берет, тоже приятно. Я же в этих сферах особо не вращался. Поэтому для меня интересно, что это такое, как будет выстроена кампания продвижения фильма по этой номинации. Мне просто это интересно. Что там получится…
— За кампанию продвижения отвечает американская сторона, агенты оттуда, или российская сторона?
Константин Хабенский: Это скорее вопрос к продюсерам фильма, как они будут выстраивать взаимоотношения.
— Тема фильма очень сложная – это не просто война, а побег из концлагеря, причем удачный. Почему для дебюта вы выбрали именно ее?
Константин Хабенский: Скажу очень просто – а других предложений-то не было. На самом деле я потом размышлял и думал, что, возможно, более полезно, более нейтрально было бы участие в какой-нибудь мелодраме, в спортивной драме, в комедии. Но потом я понял, что нет, если предлагают попробовать себя в этом качестве, на таком материале, надо делать. Мне кажется, что у нас профессия, я говорю об актерах, проверяется на перегрузках. Ты если не попробуешь сам, то не поймешь, как это делать. Репетиции для этого и нужны.
— Было тяжело?
Константин Хабенский: Да, очень тяжело, но очень интересно.
— Министр культуры был фактически автором идеи фильма. Он вам предложил снимать?
Константин Хабенский: Он предложил снимать продюсерам, это разные вещи. Это не первое предложение нашего министра культуры снимать на ту или иную историческую, связанную с Россией тематику. Была заявка – неплохо бы оформить эту тему в какой-то сценарий и снять на тему этого забытого подвига, тем более что восстание было возглавлено нашим, советским солдатом.
— Почему продюсеры выбрали вас, вы как-то озвучивали свое желание стать режиссером?
Константин Хабенский: Может быть, я шутил на эту тему. Думаю, предложение поступило после того, как они увидели, как я разбираю роль и копаюсь в том, что затрагивает мои интересы как актера.
— В этом фильме вы еще сыграли главную роль. Лично вам, поскольку это был ваш режиссерский дебют, тяжело было совмещать работу режиссера и актера?
Константин Хабенский: Очень тяжело. Мне было бы легче, если бы я не участвовал как актер в этой истории. Я бы, может быть, больше сил вложил в нее. Работа меня над самим собой тоже занимала время. Ведь это непростая роль, еще и потому что она так или иначе уходила в некий пафос. От этого надо было избавляться как можно быстрее любыми способами.
— Вы читали воспоминания Печерского, общались с его потомками. Разбирая его персонаж, его личность, что вы для себя поняли? Почему этому человеку удался побег?
Константин Хабенский: Давайте начнем с того, что все-таки экранный человек, который носит имя Александр Печерский – собирательный образ. Это важно. Это не документальная история, где мы расследуем шрам от аппендицита, что-то еще и так далее. Нет, это собирательный образ советского человека, попавшего в эти обстоятельства. Я собирал, брал что-то из своих понятий о людях того времени, из фильмов, которые на меня когда-то произвели впечатление, а значит, они мои, они сидят во мне, это моя историческая эмоциональная память. Там много всего. Поговорив три минуты с дочкой Александра Ароновича на премьере в Ростове, мне кажется, я понял этого человека на эмоциональном уровне намного больше, чем во время работы над фильмом и чтения его воспоминаний.
— Что она вам такое сказала?
Константин Хабенский: Это не вопрос открытия какой-то тайны, а вопрос того, как она восприняла этот фильм, какие слова нашла, чтобы сказать мне, и, наверное, в ее глазах.
— Фильм основан на реальных событиях, но это художественное произведение. Любовная линия в фильме – это ведь придумка?
Константин Хабенский: Да. Можно было попробовать пройти без любовной линии. Может быть, она получилась пунктирная. Она о зарождающейся любви в мужчине, который не привык или не умеет, или которого не научили любить. О любви мужчины, которого общество и строй настраивали на другие ценности. Может быть, в этом сила этой любовной линии.
В фильме согласилась участвовать блестящая актриса, когда смотришь ей в глаза, то просто уплываешь и уже ничего не сделать. Изначально она говорила только на немецком языке. В процессе монтажа мы немного перевернули логику ее действий и нахождения в фильме и довернули чуть больше в любовную историю.
— Вы так хотели или на этом настаивали продюсеры? Часто любовные истории включают в такого рода фильмы как маркетинговый ход.
Константин Хабенский: На это было обоюдное согласие.
— На какие фильмы вы ориентировались, работая над «Собибором»?
Константин Хабенский: Всех не назову, но, если вы заметите, у нас там есть цитата, может быть, не такая талантливая, но цитата из фильма «Список Шиндлера» – когда камера бежит по всем этим выставленным рядам. Мы не постеснялись и не побоялись напрямую цитировать это кино. Потому что это кино на все времена. И это мое кино, которое тоже сидит во мне. Это и «Они сражались за Родину», и «Проверки на дорогах», и фильм «Свои» Дмитрия Месхиева. Мы с вами воспитаны на одних и тех же фильмах хороших, которые сидят в нас. И так или иначе, они нас с вами воспитали, закалили и благодаря этим людям, которые сделали это кино, у нас есть, наверное, ни на что непохожее определенное мировоззрение.
— Вы довольны тем, как зрители принимают эту картину?
Константин Хабенский: Да, я доволен, мне казалось, что это должно быть именно так. Когда мы делали премьерный тур по разным странам и городам, я специально выходил в фойе во время титров и смотрел, с каким глазами и лицами выходят люди из зрительного зала. Мне кажется, они правильно прочувствовали эту историю.
— Вы и в Польше показывали эту картину. Как ее там встречали?
Константин Хабенский: Несмотря на то, что там возникло некое непонимание относительно концлагерей, участия поляков в концлагерях, находившихся на территории Польши, фильм пошел в прокат. Люди, которые выходили после премьеры, подходили заплаканные, говорили какие-то простые слова. Мне не важно, чтобы мне что-то говорили. Это не самое главное после показа фильма. Самое главное то, как молчат люди.
После подобной тематики, после подобного эмоционального шторма необязательно, чтобы человек еще что-то говорил. Человек просто должен унести это в себе. Людей, которые ничего не могли сказать после просмотра и которым надо было просто побыть в одиночестве, я прекрасно понимаю.
— Сейчас достаточно много снимается фильмов о войне. Многие стараются захватить молодую аудиторию. Потому что, действительно, старшее поколение еще хорошо знакомо с советскими фильмами, многие из которых – абсолютные шедевры. А молодежь мало смотрит фильмов о войне и не очень хорошо знает историю. Перед вами стояла такая задача?
Константин Хабенский: Нет, у меня была одна задача: чтобы мне самому этот фильм был интересен, чтобы он не оставлял меня равнодушным. В последний монтажный день, когда мы закончили сборку фильма, я посмотрел фильм еще раз и понял, что он меня трогает.
Я немножко по-другому научен, и мастером своим, и людьми, с которыми в жизни встречался и общался, в первую очередь – если тебе самому неинтересно, то на кого бы ты ни рассчитывал, ничего не получится. Это ведь не аттракцион, это история о людях, об их жизни, о ее хрупкости, о любви в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте, об изливании детских обид на других людей и много еще чего. Все это в первую очередь должно быть понятно и задевать меня. Если оно меня задевает, я не вижу проблем ни в людях более молодого возраста, но в людях старшего поколения.
Было много всяких неприятных вопросов вначале, например, поймет ли вас молодежь. Потом мне присылали в социальных сетях отзывы, все это сарафанное радио, которое покатилось по соцсетям. И я понял, что абсолютно прав. Достаточное количество молодых людей эта история не оставила равнодушными. И вот этот вот снежный ком покатился, и в результате мы переплюнули прогнозы, которые нам пророчили по сборам и по количеству людей, которые посмотрят этот фильм, в шесть раз.
— Если вы довольны тем, что вы сделали, то собираетесь ли продолжить?
Константин Хабенский: Я не могу быть доволен тем, что я сделал, но на тот момент я сделал все, что мог, знал, умел, чему успел научиться. Сейчас я уже что-то мог бы сделать по-другому. Нет такой ситуации «я собой доволен». Мы продолжаем учиться и наблюдать.
Что я еще хотел бы сделать, я пока не знаю. Были предложения, но пока они мне неинтересны. Были разные темы – и на военную тематику, и мелодрамы. Дело не в теме, не в сюжетной линии. Просто неинтересные ситуации. Должна быть ситуация, которая меня бы захватила и я бы стал интересоваться, что же происходит с людьми в данной ситуации. Пока таких нет. Ничего страшного. Я не из тех, кто бежит и говорит, что сейчас снимет еще пять хороших фильмов. Надо отойти, поработать по профессии (я актер театра и кино), попробовать что-то еще. Мне есть чем заняться.
— В актерскую профессию вы попали по стечению обстоятельств. Вы работали в театре, но не актером. Надо было кого-то заменить, вы вышли на сцену и после этого вас пригласили и вы пошли учиться. Получается, в режиссуру вы тоже пошли по принципу – предложили, я пошел.
Константин Хабенский: Любой человек, который служит в театре (это может быть артист, реквизитор, костюмер, администратор, сотрудник столярного цеха, мебельщики), в театре не просто так, они все им пронизаны. Кто-то втихаря репетирует, как бы он сыграл вместо этих бездарных актеров, театр – это отдельная история. Даже если я какое-то время был монтировщиком в театре-студии, а потом вышел на сценические подмостки, я уже был пропитал театром.
То же самое касается и «неожиданности» режиссуры. Мне повезло, на моем пути было несколько человек, которые по праву могут называться режиссерами, их намного меньше, чем тех людей, которые не имеют права сидеть в режиссерском кресле, но почему-то сидят.
В какие-то моменты актерской жизни ты начинаешь заниматься саморежиссурой, наблюдать, как настоящие режиссеры снимают и подходят к съемкам фильма, как настоящие операторы видят картинку, как люди, которые верны своему делу, отдают свои знания, время, жизнь на то, чтобы создать продукт, который называется кино. Так или иначе я был этим пропитан. Конечно, учитывая этику, которая есть во взаимоотношениях актера и режиссера, я участвовал в создании тех или иных фрагментов в кино. Поэтому это не было как снег на голову. Наверное, это все-таки был некий путь, к которому я пришел.
— Вы сказали, что читали отзывы в соцсетях. Но известно, что в соцсетях вы не присутствуете.
Константин Хабенский: Да, не присутствую. Мне продюсеры присылали, чтобы держать меня в курсе, чтобы периодически у меня поднималось настроение (улыбается).
— А с чем связно неприятие соцсетей?
Константин Хабенский: Я не умею, просто не умею. Я за тактильный контакт, за глаза, за интонацию – я за это. Тратить время на то, чтобы слепнуть в мобильном телефоне или где-то еще, чтобы понимать – шутит человек или он серьезен, дурак он окончательный или у него такое чувство юмора, что он тебя низводит… Я не научился так. Поэтому дорожу тем, что у меня есть.
— Но все равно вам присылали отзывы, чтобы поднять настроение.
Константин Хабенский: Конечно, это же мнение зрителей. Там не всегда были положительные отзывы, были отзывы от людей, которые не понимают, не воспринимают. По этим отзывам я понимал, почему они не понимают, не воспринимают фильм. Нельзя всем угодить.
— Для вас как для актера театра, актера кино, а теперь еще и режиссера кино что первично, вы себя кем ощущаете?
Константин Хабенский: Актером. В театре я знаю чуть больше, чем в кино, поэтому, наверное, на первое место можно поставить театр.
— Спасибо за интервью!
Беседовала Екатерина Абрамова